— Вопрос: Если обиженный упрётся и не захочет корректировать свои ожидания?
— Ответ: Тогда он должен смириться с тем, что за своё упрямство каждый раз платит болью от обиды. Обжёгшись однажды на свечке и осознав свойство огня, даже маленький ребёнок не будет ради любопытства вторично ощупывать пальцами ласкающий глаз огонёк свечи. Он этого не делает просто потому, что осознал отчего ему больно.
    Патогенное мышление делает нас похожими на того дебила, который второй... десятый раз суёт палец в огонь, злится и плачет от боли и мучается от гнева. Есть люди, которые десятилетиями обижаются на одно и то же и ничто их не может спасти от хронического эмоционального стресса.
    «Как только я остаюсь одна и отвлекаюсь от дел, — рассказывает одна пациентка, — я не нахожу себе места от мыслей. С кем бы, Вы думаете, он изменил мне? С моей лучшей подругой!». Эта обида периодически делает её больной и гневной в течении десяти лет.

       Из вышесказанного очевидно, что для контроля обиды мне нужно лучше понять себя и понять другого.
       Понять себя, означает осознать свои ожидания, направленные на поведение другого человека в данной ситуации. Следовательно, я должен сделать объектом внимания именно те программы поведения, которые я в данной ситуации приписываю другому человеку.
       Понимание другого предполагает объяснение причин его поведения в данной ситуации. Понять другого – предвидеть его поведение. Любой акт общения двух людей предполагает предположения о том, что будет делать другой. Эти предположения проверяются путем оценки осуществленного акта общения. Если мое предположение безошибочно, результат не расходится с ожиданиями, то никакой обиды не будет. В данном же случае мое предвидение оказывается ошибочным, и это порождает обиду.
       Все дело в том, что эти предположения происходят в бессознательном. Напрямую думать о своем бессознательном невозможно. Иначе оно и не было бы бессознательным. Нужно идти обходным путем. Вот здесь мне предлагается первый ключ к двери моего бессознательного в виде вопроса:

       Ключ 1:
       «Как должен был бы вести себя обидчик, чтобы я на него не обижался?»
На этот вопрос легко ответить, так как мы все хорошо знаем, чего хотим от другого человека. В результате ответа, желательно письменного, на этот вопрос бессознательная программа поведения другого становится для меня осознанной. Программа поведения, которую я приписывал другому человеку, и ускользавшая от сознания, в данный момент делается объектом моего внимания и осознаётся. Ниже, в заданиях для самостоятельной работы, я покажу, как в процессе выполнения тестового задания нужно записывать эти ответы, чтобы их можно было легко обозреть и осмыслить. Правила записи важны. Ведь размышление над ответами на подобные вопросы и составляет основу саногенного мышления, которому вы учитесь. Рассмотрим как работает этот ключ 1. У девушки возник невроз вины под влиянием чрезмерной обидчивости матери. Они жили вдвоем и очень много значили друг для друга. Мама была уверена, что дочь больна и должна пройти курс психотерапии. Мне же было ясно, что причина болезни дочери лежит в матери. Ведь в ответ на обиду у обидчика возникает чувство вины. Поскольку мама была обидчива, то дочь часто страдала от чувства вины. Постепенно у дочери выработался страх перед возможностью в любую минуту быть виноватой. Нужно было уменьшить обидчивость матери. Я ей предложил применить к матери ключ 1 для осознания ожиданий матери относительно ее. «Когда я сказала маме, что после встречи с профессором я решилась взяться за ум и стать послушной девочкой, она была рада. – Рассказывала она мне потом. – Я ей сказала, что мне самой трудно перестроиться, и что нужна ее помощь. Я ей предложила составить список ее требований ко мне. Как я должна вести себя, чтобы она не обижалась на меня. Она с удовольствием согласилась. Вечером после чая мы стали составлять перечень ее требований ко мне. Дело пошло хорошо. Она диктовала мне, а я записывала. Нам удалось поработать таким образом два вечера. На третий день мама стала мрачной и отказалась участвовать в составлении списка. Когда я спросила ее, почему она отказывается это делать, то она ответила сердито, что она не намерена заниматься такой глупостью, так как нет на свете такой дуры, которая стала бы все это выполнять». Эта фраза показывает, что мать впервые в жизни осознала свои ожидания и ее поразила их нереалистичность. Это был для нее шок.
       То, что произошло с этой женщиной, будет с каждым, кто станет обдумывать свои требования к обидчику. Они окажутся не реалистичными, иначе вы не обиделись бы.
       Итак, вы проникли в бессознательное. Теперь придется разбираться со своими ожиданиями и придется отвечать и на второй вопрос к себе о реализме своего мышления.

       Ключ 2:
       «Насколько мои ожидания относительно поведения другого реалистичны?» Мы обычно считаем реальными те мысли, которые сбываются. Химеры и ошибочные суждения никогда не находят подтверждения. Спросим себя конкретно:
       «Как часто поведение этого человека соответствовало моим ожиданиям»? И, наконец, «Может ли вообще этот человек поступать так, чтобы его поведение соответствовало моим ожиданиям?»
Отвечая на эти вопросы, (напоминаю, лучше письменно), мне придется удивиться тому, насколько я не реалистичен, эгоистичен и склонен к тирании с близкими мне людьми. Я сказал «тирании». Не преувеличиваю ли я?
       Вернемся к истории с нашей девушкой. Она через несколько дней уговорила мать вернуться к составлению списка ее требований к ней и предложила вычеркнуть из составленного ранее списка те требования, которые она снимает, считая их не реалистичными. В результате список сократился втрое, что немедленно оказало влияние на отношения матери с дочерью.
       Когда я начинаю думать о моих ожиданиях, приписываемых обидчику, то обязательно обнаружится, что они нуждаются в корректировке в направлении соответствия поведению другого человека. Тогда и не будет обиды.
       Давайте подумаем о последствиях того, что я делаю, приписывая другому человеку определенную программу поведения. Ведь, обижаясь, я жестко программирую поведение близкого мне человека, лишая его самостоятельности, эксплуатируя его любовь ко мне: «Если ты меня любишь, ты должен вести себя так‑то и так!». Кроме этого за отклонение от моих ожиданий он наказывается чувством вины.

       Ключ 3.
       Теперь настала минута подумать, отчего я так поглупел. Для этого мне нужно будет ответить на вопрос:
       «Как образовались мои в высшей степени не реалистичные ожидания, которые я не всегда осознаю?
       От кого я им научился?
       У кого я приобрел наклонность безжалостно программировать другого человека таким образом?» Текст, следующий далее, поможет мне ответить на эти вопросы.
       Откуда берутся мои ожидания?
       Наши ожидания определяются культурными стереотипами, указывающими на то, как должен вести себя человек в отношении с другими членами сообщества в некоторых типичных обстоятельствах. Но обстоятельств много и людей много, все ведут себя по разному; чтобы как‑то охватить умом это многообразие, упростить задачу, человек свел это многообразие поведений к представлению о ролях, которые определяют поведение человека в конкретных, соответствующих данной роли обстоятельствах. Роли всегда соответствуют типичным обстоятельствам. Чем больше этих типов в памяти, тем больше опыта.
       Представление о роли и ролевых ожиданиях дает мне возможность легко предвидеть, как будет или должен поступать тот или иной человек по сценарию, связанному с этой ролью. Если это – жена, то мои ролевые ожидания иные, нежели эта женщина – моя сестра или любовница. Если другой человек – мой сын или мой отец, то мои ролевые ожидания, связанные с сыном или отцом, позволяют предвидеть, как они должны будут обращаться со мной. В свою очередь другой человек, приняв определенную роль, ведет себя в соответствии с ее программой и мне легко предвидеть его поступки, если я знаю, какую роль он играет. Существование ролей облегчает приспособление. Роль – важнейшее достижение социального развития человека. Но всякий полюс имеет и минус.
       Эти стереотипы поведения существуют в культуре и программируют мои ожидания в общем виде, без учета индивидуальности человека и неповторимости отдельной ситуации. Это – минус. Эти расхождения между общими требованиями и индивидуальностью другого и могут создавать конфликт и обиду. Чтобы их избежать, приходится делать некоторые поправки на индивидуальные особенности другого человека. Считается, например, что муж должен добывать корм для семьи, а жена заботиться о доме, создавать там тепло и уют. А я муж и зарабатываю меньше жены! Как же быть? Ведь ее индивидуальность как жены резко не согласуется с ее культурной ролью! Она совсем не уделяет внимание дому и занята делами вне дома. Если мои ожидания будут простым слепком культурной роли жены, то, наверное, мне придется постоянно на нее обижаться. Мне придется подумать о следующем.

       Обида убедительно свидетельствует о том, что мои ожидания нереалистичны и человек, на которого я обижаюсь, не соответствует им. Я могу спросить себя: «А может ли этот человек вести себя в соответствии с требованиями, которые я предъявляю к нему?»
       Попробуйте поставить себя на место другого, скажем, на место жены, и тогда совсем нетрудно будет понять, что возможно требовать от нее и что невозможно. Это умение поменяться ролями с другим и взглянуть на себя глазами другого является признаком житейской мудрости и гибкости мышления. Размышляя над своими обидами, я должен буду делать это, и со временем мое восприятие окружающих станет более реалистичным. Инфантильность и эгоцентризм как раз состоят в неспособности принять точку зрения другого на роль и на конкретную ситуацию.
       Мои ожидания могут быть чрезмерными, которым мало кто может соответствовать. В этом случае трудно меня не обидеть, ибо моим требованиям мало кто соответствует, не говоря уж о близких мне людях. Чем жестче и нереалистичнее мои ожидания, чем большее значение они для меня имеют, тем я обидчивее. Следовательно, моя обидчивость является не результатом слабости моей нервной системы, а скорее ее силы, с которой она противостоит изменению моих ожиданий. Постоянно обижаясь, я истощаю свою нервную систему. Мой астенический синдром, таким образом, является следствием моего патогенного мышления и моим лечением, если исходить из этого факта, должен заниматься философ или психолог, а не невропатолог! Врач даст мне расслабляющие таблетки, а психолог будет разговаривать со мной так, чтобы мое Я дало команду скорректировать мои ожидания в сторону их реальности. Психолог мне укажет, что этому мешают культурные стереотипы и установки вроде следующей ходячей глупости, с помощью которой я подгоняю другого человека под свои ожидания:
       «Если я его уважаю и люблю, то он должен быть только хорошим. Любви достойны только хорошие, красивые, умные. Уважающий и достойный человек, вроде меня, не может любить плохих. Других же, которых не люблю, я могу принять не только хорошими, но и плохими». А любимые же должны даже под страхом отлучения и нелюбви быть хорошими.
       Этот ложный ход мысли делает меня нетерпимым к недостаткам других, особенно любимых. В основе этого хода мысли лежит миллиарды раз повторяемая формула: «Любят только хороших». Эта мысль антихриста сидит в нас, хотя Спаситель подавал другие примеры, любя презренных.
Дело не только в моей обиде. Из этой ситуации вытекает еще кое‑что.

       Мои ожидания относительно поведения другого являются одновременно оценками его поведения. Любая оценка – это некоторый стандарт, который я навязываю другому человеку и с помощью которого программирую его поведение. И это программирование пребывает не только в моей голове в виде бесплотной и невидимой умственной операции. Все оно реально, да еще как! Обижаясь, поскольку любимый человек, превратившись в моего обидчика, не соответствует этой программе, получается, что я непроизвольно и автоматически наказываю его чувством вины. Эта эмоция возникает в каждом любящем меня обидчике, если он осознает, что он меня обидел. Обида же для меня, в свою очередь, – возмездие мне за то, что я ошибаюсь в другом человеке, навязываю свои ожидания другому, отрицаю его свободу. Как видите, здесь дело обстоит сложнее, чем в простом примере, когда некто растянулся на полу вследствие бессознательной ошибки подсчета ступенек на лестнице. Он от лестницы не требовал, чтобы она подогнала число своих ступенек к его программе. Она его не любит. У лестницы нет роли, есть только функция. За это и получаю возмездие.
       Но откуда берется эта установка требовать, чтобы другой человек зависел от меня? Почему мы больше принуждаем тех, кого любим и соответственно, больше обижаемся именно на них? Вот в чем ответ.
       В любви происходит отождествление себя с другим человеком, что в частности проявляется в стремлении подогнать его поведение под свою схему ожиданий. Это неукротимое стремление программировать поведение другого человека кроется в идентификации с ним. Римляне в этом случае говорили, что одна душа живет в двух людях, в муже и жене. В этом случае возможны два поведения: или мы, бичуемые виной, подгоняем сами себя под ожидания другого человека, или, обижаясь, наоборот, подминаем другого под себя, под свои ожидания. То и другое происходит вследствие идентификации и бессознательно. Тому, как это делается, мы научаемся в процессе обыденной жизни в семье. Способности обижаться мы научились в детстве. Но по причине того, что мы осознаем и переживаем только последствия этой душевной работы, мы, как правило, не в состоянии скорректировать то, что делает наш ум по привычке.
       Когда ребенок обижается на родителей, он программирует их поведение в соответствии со своими ожиданиями и наказывает их чувством вины за отклонение от этих ожиданий. Он обиделся, плачет, и родители, поскольку они его любят, отождествляют себя с ним, испытывают вину, которая стимулируется внешними признаками обиды, которые нетрудно прочитать на лице ребенка. Эта вина побуждает к изменению поведения, и родители делают то, что нужно ребенку. Он бессознательно управляет в определенных пределах поведением родителей.
       Обратим внимание на воспитательную функцию описанного взаимодействия родителей и детей. Оказывается, что обидчивость ребенка необходима для нормального развития родителей. Мы привыкли считать, что именно мы, родители, воспитываем детей, но не замечаем, как любимые дети нас воспитывают, обижаясь, и тем самым наказывая чувством вины за каждую нашу оплошность.
       На стадии детства это оправдано: ребенок помогает духовному созреванию родителей, т.е. превращает мужа и жену в папу и маму, вырабатывая у них с помощью обиды определенные черты поведения, необходимые для нормального культурного родителя и нужные для полноценного развития подрастающего человека. Но это не оправдано для взрослого, обидчивый человек инфантилен и с ним трудно быть вместе и тем более любить его. Следовательно, взрослый должен уменьшать свою идентификацию с любимым и скорректировать свои ожидания в сторону большего реализма. Но этому мешает, как мы видели, идентификация, отождествление себя с любимым. Это симбиотическое существование приносит больше страдания, чем радости, как в жизни сиамских близнецов.

25. Магическое сознание и обида

       Реализм мышления – понятие сложное. Он, прежде всего, состоит в признании вещей, независимых от нас, когда они на самом деле независимы и наоборот. А если же вещь зависит от нас, а мы обращаемся с ней как с независимой, то мы безответственны. А когда мы признаем ее независимой, то мы глупцы. Глупость и безответственность дополняют друг друга. Нереалистичность мышления состоит в том, что мы считаем вещи, зависимыми от нас, в то время как они от нас не зависят. Этим мы позволяем относить нас к разряду самонадеянных глупцов.
       Если под вещью понимать именно поведение этих вещей, то проблему зависимости и независимости вещей от нас придется поставить иначе. Чем определяется поведение мое и вещей? В том и другом случае приходится признать существование информационной основы поведения как человека, так и вещей. Магия состоит в признании тождества нашей мысли и духовной реальности вне нас. Одно из значений слова «духовный» состоит в определении его как некоего программирующего начала в упомянутом поведении вещей. Следовательно, приходится признавать, что магия состоит в принятии идеи, что программы нашего поведения и программы поведения мира имеют одну и ту же природу, и мы можем силой мысли влиять на поведение вещей. Известно, что сознание древних было магическим. В какой степени свойства магического сохранились в нас сегодня? Они проявляются в установке на то, что мир зависит от нашей воли. Главное, чтобы эта воля была сильна. А. Шопенгауэр даже написал книгу, назвав ее «Мир как воля и представление».
       Наши обиды питаются энергией магического сознания, атавизмы которого еще остаются у нас до зрелости и даже старости. Магия, как мы уже сказали, состоит в первобытном отождествлении сущности мира с сущностью души. Поскольку путем мысли и воли мы регулируем свое поведение, то легко начинаем верить, что и движение мира тоже регулируется чьей‑то скрытой мыслью и волей. Поскольку эти сущности считаются одинаковыми, то возникает убеждение, что с помощью мысли и желания можно управлять ходом внешней жизни, достаточно для этого хорошо сосредоточиться и правильно совершать магические действия. Кроме колдовства на этом держится многое другое в людях.
       Магическое сознание в полной мере развивается в младенчестве: стоит ребенку закряхтеть или издать какой‑то звук, как вселенная (мать, отец, близкие) приходят в движение для осуществления его воли. Ребенок чувствует себя центром своей вселенной, «приводит ее в движение», координирует свою связь с нею, поэтому любые препятствия со стороны вселенной вызывают его гнев, обусловленный сопротивлением «нереального». У ребенка нет границ между Я и не‑Я. Ребенок – величайший маг. Поэтому ребенок не реалистичен. Это размытое Я без границ, «океаническое чувство», естественно и допустимо для младенца, но не для взрослого. Однако атавизмы этого чувства в нас сохраняются и проявляются в эмоциях. На это как на источник эмоций впервые, к недоумению психологов обратил внимание писатель и философ Ж. П. Сартр.
       Итак, обида возникает от потери чувства реальности. Другой человек способен обидеть меня лишь потому, что я отрицаю его реальность, его самостоятельность, его свободу; возмездие наступает немедленно: он оказывается реален, и притом реален совсем по‑иному, чем ожидается мною. Если же не на словах, а на деле я признаю его реальность, он не может мне причинить обиды, даже если и укусит. Но эта боль не будет обидой, если я его признаю кусачим.

       Обдумывая свои ожидания, я начинаю лучше понимать себя. Понимание себя улучшает общение и у меня возникает надежда, что я буду реже обижаться. Приспособление в общении состоит еще и в том, чтобы понимать не только себя, но еще и другого; в данном случае понимать человека, который меня обижает. Ведь я уже знаю, что обида возникает оттого, что он ведет себя иначе, чем я его программирую. Именно это «иначе» и причиняет мне боль.
       Итак, «Почему он ведет себя именно так, а не иначе?» На первый взгляд кажется, что для полного ответа на вопрос нужно заняться изучением психологии личности и поведения. Но я предлагаю поступить просто:

       Это потребует от меня взглянуть на ситуацию с позиций другого, в данном случае глазами моего обидчика.
       Итак, он вел себя иначе. Применим к обидчику известный нам ключ 1.
       Знает ли он о том, как он должен был бы вести себя в этой ситуации?
       Тут могут быть только следующие варианты ответов:
       • не знает; нам иногда кажется, что другой человек знает о моих мыслях и намерениях. На самом же деле он не знает. Именно это чревато ошибками общения; чтение мыслей другого человека всегда приводит к конфликту. Ведь мы можем их прочитать неправильно.
       • знает, но в данный момент его ум был занят другими мыслями, скажем, у него болел бок, или его оскорбил продавец и он обдумывает планы мести; у каждого своя причина. На эту тему можно фантазировать до бесконечности, однако это не приносит пользы. Но это настраивает меня на философский лад и приводит к различному употреблению знания:
       • знает, но не умеет вести себя так, как надо, если бы даже и хотел,
       • знает, но он хочет меня наказать и преднамеренно отклоняется от программы, которую приписываю ему я.
       Понять другого человека можно только через знание мотивов его поведения. Зададим себе вопрос о мотивах.
       Каковы его мотивы?
       Его поведение отклоняется от моих ожиданий потому, что у него кроме меня есть другие интересы, намерения и желания. Каковы они?
       Может быть, ему просто не хочется делать то, к чему я вынуждаю его своими явными ожиданиями, и он сознательно сопротивляется моему программированию? и т.п. Попытка уяснить мотивы другого делает нас реалистичными.

       (1) понять себя, то есть сделать объектом умозрения мои ожидания, относительно поведения другого, то есть применить ключ 1: «Как должен был бы вести себя обидчик, чтобы я на него не обижался?»
       (2) понять обидчика, объяснить реальное поведение этого другого: «Почему он ведет себя именно так, а не иначе?»
       (3) совершить акт принятия другого таким, каким он есть, простить, признать его свободу вести себя как угодно, даже обижать меня.

       Теперь рассмотрим каждый пункт отдельно, по порядку.

       Рассогласование в душе уменьшается с момента, как ты принимаешь другого таким, каков он есть, и понимаешь, почему он так поступает. В общении с неодушевленными вещами не возникает проблем. Природу мы принимаем такой, какая она есть, и поэтому не обижаемся на плохую погоду. Труднее принять (таким, каков он есть) близкого человека.
       Принятие другого каким он есть, не переставая его любить и не изменяя отношения к нему – составляет сущность прощения. Простить, значит принять его таким, каков он есть. Обида растворяется в тепле прощения. Нам становится легче с того момента, когда мы принимаем его безусловно.

       Если тебе кажется, что кто‑то виноват перед тобой, – забудь это и прости. И если прежде не испытал этого, ты узнаешь новую радость – прощать.
Л. Толстой.

       Радость, о которой говорит Толстой, представляет собою удовлетворение, возникающее вследствие избавления себя от обиды, а другого – от чувства вины.
       Прощение также состоит в том, что я перестаю оценивать другого, не сужу его.
Спаситель был убежден в том, что как только человек перестает судить другого человека, он становится терпимым к себе и другим и освобождается от обид и перед ним здесь и теперь приоткрывается дверь в Царствие Небесное.

30. Отказываясь судить, я отказываюсь сравнивать

       Отказ от сравнения поведения другого с моими ожиданиями, отказ от оценки ослабляет воздействие рассогласования ожиданий и реальности. Судить другого человека – значит совершать глупость, ошибку, ибо приходится сравнивать личность с чем‑то безличным, с некоторым стандартом. Тот, кто понимает это, может легко отказаться от сравнения, легко познает сущность своей обиды.

       «Не судите, да не судимы будете; ибо, каким судом судите, таким будете судимы».
Мтф. 7. 1‑5.

       Когда я оцениваю поведение другого, сужу его, то немедленно получаю возмездие за не христианское действие в данном случае в виде обиды, которая полностью захватывает мою душу.
       Принятие другого облегчается, если я стараюсь понять его, принимаю его свободным и вольным поступать по своему усмотрению. Принимая его, я понимаю его мотивы, его эмоции, его желания, его отношение ко мне.
       Может быть, ему просто не хочется делать то, что он усматривает в моих ожиданиях? Наиболее полная информация о поведении и чувствах другого позволяют мне оправдать обидчика, что способствует нейтрализации обиды.
       Саногенное мышление обиды должно основываться не на осуждении обидчика, а на его оправдании, поиске этого оправдания.

       Обида усиливается, если думать:
       «Я не могу его простить, так как он неправ, несправедлив». При мысли о том, что обидчик неправ, несправедлив, а по моим ожиданиям он должен быть правым и справедливым, рассогласование в моей душе возрастает и обида тоже. Для радикального устранения обиды требуется безусловное прощение обидчика.

       «Тогда Петр приступил к нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешившему против меня? До семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до семижды семидесяти раз».
Мтф 18.21‑22.

       Состояние обиды уменьшается в результате осознания социальной функции обиды в отношениях людей. Обида с этих позиций выступает как средство бессознательного и вдобавок насильственного управления поведением другого в соответствии с требованиями социальных стереотипов. Насилие - это управление, в котором всякое несоответствие требованиям управителя наказывается. В данном случае имеет место безличное насильственное управление поведением другого человека, когда несоответствие поведения управляемого, подчиненного установке управителя наказывается чувством вины. Однако и управитель получает возмездие за ошибку в виде обиды. Однако и сам управитель в данный момент оказывается орудием некоторого безличного управителя, культуры.

       Обида – довольно болезненный метод управления поведением обидчика, наказываемого чувством вины за несоответствие моим ожиданиям. Когда мать управляет близкими, часто обижаясь и создавая у них чувство вины, то она, сама того не подозревая, использует жестокое и беспощадное средство воздействия. Они ее любят, а любящие совсем беззащитны против чувства вины.
       Близкие в этом случае от постоянной бдительности и боязни снова обидеть любимого человека, как в приведенном выше примере, невротизируются. Я не знаю более вредоносного существа для ребенка, чем обидчивая и чрезмерно чувствительная мать, беспощадно эксплуатирующая любовь к ней и создающая невроз вины. Хотя она в этом не виновата, так как ей неведомо, что она творит.

       Я должен очистить память от прошлых обид. Для этого мы воспользуемся закономерностями научения, негативного научения. Известно, если поведение обычно сочетается с эмоциональным подкреплением, усиливается, происходит, как говорят психологи, позитивное научение. Если же это поведение не будет сочетаться с подкреплением, то оно будет подвергаться угашению. В этом случае говорят о негативном научении, которое устраняет эмоциональное содержание в данном поведении. Итак, хорошенько запомним на будущее: если какое‑либо поведение повторяется без привычного для него переживания, то это поведение освобождается от своего эмоционального заряда. То есть оно перестает связываться с этой эмоцией. Отсюда вытекает простая методика очищения памяти.
       Для саногенного очищения памяти не нужно стараться забыть обиды, как это обычно рекомендуется доморощенными психологами. А, наоборот, для акта угашения нужно вспоминать обиды, но правильно и саногенно. Для саногенного угашения достаточно в состоянии благополучия и спокойствия представить ситуацию прошлой обиды, вспомнить и обдумать все ее элементы в соответствии со структурой, которая тебе уже известна: свои ожидания, поведение другого. Воспроизведение состояния обиды без повторного ее переживания как раз и приведет к угашению эмоционального заряда, связанного с подобными ситуациями. Таким образом, ты очищаешь свою память от обид прошлого и в результате становишься не обидчивым в настоящем. А когда от страха перед переживанием ты стараешься не вспоминать обиды прошлого, то происходит их сохранение, консервация в бессознательном уме. Обиды прошлого заряжают энергией обиды настоящего. Боясь воспоминания обид, мы невольно становимся обидчивыми.
       В результате саногенного угашения обиды меняется энергетика этой психической функциональной системы. Повторение образов неприятных чувств в состоянии покоя ведет к отнятию психической энергии от этих психических структур, что приводит к общей релаксации и покою. Поэтому для психического оздоровления себя важно научиться: а) приводить себя в состояние покоя и б) подробно вспоминать нужные обстоятельства и свои состояния, а не забывать их. Ложная мудрость – «Забудь все плохое и тебе будет хорошо» – обычно приводит к накоплению энергии в бессознательном, которое неминуемо будет порождать болезнь. Не ленитесь вспомнить все плохое и размыслить его саногенно. Ведь мы осуждаем хозяйку, которая при уборке, ленясь, заметает мусор в темные углы, вместо того, чтобы вымести его вон из дома или сжечь.
       Итак, запомним: нейтрализация эмоции состоит в воспоминании и саногенном размысливании эмоции, скажем, обиды по приведенной выше схеме. Запомним и схему. Но применение ее встретит трудности в том, что мы не всегда можем в нужный момент вспомнить обиды. Мы устроены так, что когда мы благополучны, то не вспоминаем обид, а в состоянии обиды, наоборот, невольно и даже навязчиво вспоминаем все обиды прошлого. Вы заметили, что в семейной ссоре супруги так поразительно памятливы на обиды прошлого! А саногенное размышление состоит как раз в том, что нужно вспомнить обиду в состоянии покоя и благополучия.
       С этой трудностью я встретился, когда обучал саногенному мышлению в группах. После релаксации и воспроизведения стимула мира и покоя предлагалось вспомнить неприятные эмоции. Оказалось, что ученики вспоминают мелкие и не болезненные эмоции. Пришлось искать методику запоминания обид на внешних носителях памяти, таких как дневник или рисунок. Я стал предлагать ученикам домашнее задание, которое состояло в том, что во время или сразу же после переживания обиды или иной сильной эмоции немедленно записывать или зарисовывать свои переживания на отдельных листах. Оказалось, что в состоянии плохого переживания любые плохие переживания воспроизводятся легко. Я попросил их приносить записи на занятия по саногенному мышлению. Это весьма упростило задачу воспоминания эмоций. Теперь на занятии мне было достаточно после релаксации просить учеников вынуть из личной папки лист с записью соответствующей обиды и сосредоточиться на этом листе. Это облегчало воспоминание когнитивной структуры эмоции и колоссально усилило терапевтический эффект. В состоянии покоя ученику удается воспроизводить переживание во всех деталях, какие имели место в прошлом. Эффект был поразительный. Впоследствии мы разработали методику рисования эмоций. Эта методика по инициативе моего друга, профессора А. Л. Гройсмана, названа Медитативной графикой (МГ). «Есть медитативная музыка, – сказал он однажды, допивая вторую чашку крепкого кофе у меня на кухне, – почему же не быть медитативному рисованию. Ведь буддийские монахи в состоянии медитации писали свои картины. Почему бы нашим клиентам не размысливать саногенно химеры своего бессознательного, рисуя?» Я с удовольствием согласился с этим предложением.
       Теперь для облегчения воспоминаний обид мы можем использовать приемы медитативной графики (МГ). Тогда будет достаточно сосредоточиться, смотреть внимательно на лист, который предварительно вами уже нарисован, представить обиды, и они будут легко вспоминаться и угашаться, поскольку мы спокойны и благополучны. Принцип и метод использования медитативной графики для саногенного размысливания эмоций нами описан в брошюре «Ю. М. Орлов и А. Л. Гройсман. Медитативная графика. Терапия для себя. М., „Импринт", 1996.»

       Акт отстранения от умственного объекта состоит в его отделении от моего Я. Под «Я‑включением» на жаргоне психологии обозначается состояние, когда я поглощен полностью некими образами и эмоциями, которые программируют мое поведение. Это включение‑Я переносит связанную в нервной системе энергию в соответствующие психические функциональные системы, в желание, в обиду, вину, в любое поведение. Рассмотрим это немножко шире.
       Функциональные элементы нашего ума обслуживают наше поведение, направленное к достижению различных целей. Ориентировка обеспечивает оценку ситуации и выбор целей. Эмоции способствуют мобилизации энергии для определенных видов поведения. Рассмотрим это подробнее. Когда я, например, дерусь, и мой ум сосредоточен на противнике, мой гнев энергетически и информационно обслуживает поведение, именуемое дракой. Гнев и агрессия здесь действуют по своим законам. Посредством гнева энергия распределяется по тем функциональные системы организма, которые вовлечены в это поведение; она направляется в мышцы, в сердечно‑сосудистую, в иммунную и другие системы. Восприятие противника и внимание к нему на 90% управляет дракой. Если же я отвлеку внимание от противника и сосредоточусь не на противнике, а на состоянии своих мышц, или сделаю объектом внимания свой гнев, то энергия гнева отнимается от агрессивного поведения и гнев угасает, ибо энергия освобождается в поведении. Похожее происходит и при других эмоциях.
       Сосредоточив внимание на самой обиде, а не на обидчике и обстоятельствах обиды, я отстраняюсь от обиды и тем лишаю ее возможности программировать мое поведение. Энергия обиды отнимается и обида ослабевает. Поэтому искусство отстранения, делая саму эмоцию объектом умозрения, является искусством регуляции эмоций. Чтобы управлять эмоцией, недостаточно ее сдерживать, но нужно еще уметь делать эмоцию объектом умственного созерцания. Сдерживание до определенного момента усиливает эмоцию. Поэтому путем прямого сдерживания с эмоциями невозможно справиться. Требуется отстранение. Саногенное мышление включает в себя искусство и приемы отстранения. Искусство созерцания включает в себя умение отстраняться от объекта созерцания.
       Если я созерцаю свою обиду, то есть стараюсь путем саногенного мышления понять источник происхождения моих ожиданий, оцениваю их реалистичность, понимаю обидчика, то отстранение от обиды происходит легко. Еще лучше, если я понимаю вредность обиды. Вредное, неприятное отталкивает и нужно этот импульс использовать. Хорошо, если есть опыт интроспекции других эмоций. Нужно учиться рассматривать свою обиду, ее строение, как бы со стороны, «выйдя из себя».
       Отделяя обиду от себя, я лишаю эту эмоцию притока психической энергии, которое происходит от «слияния обиды с моим Я». Отстранение как бы выключает канал поступления энергии в автономную психическую функциональную систему, образующую «тело» обиды. Таков смысл отстранения. Но это еще не все.

       Если эмоция несет определенную функцию в приспособлении в общении, то не следует ее тотально подавлять. Если меня обижают, и я не обижаюсь, то обидчик чувствует себя этим обескураженным, неудовлетворенным; а иногда он думает, что его не любят, не уважают, что он не значим для обидчика, так как не обижаются на него. Это может вести к нарушению отношений. Ведь эмоции должны, как уже сказано, выполнять функцию взаимного приспособления. Не нужно забывать, что эмоция – это ошибка в приспособлении, а на ошибках учатся как обиженный, так и обидчик. А я, подавив обиду, прекращаю эту функцию и этим ухудшаю свою жизнь.
       Разберем эти ошибки.
       1. Если я не выражаю внешне свое эмоциональное состояние, обидчик будет думать, что он ведет себя правильно, и будет продолжать ошибаться, дезорганизуя свое окружение.
       2. Другие могут создать мой ложный образ. Безразличный к обиде, я могу восприниматься как странный человек и «выпасть» из общения. Мать одного ученика, который демонстрировал свое новое психическое состояние, даже намеревалась вызвать на дом психиатрическую помощь, полагая, что у ее сына «крыша поехала».
       3. Не обижаясь, я фрустрирую близкого. Ведь обидчику важно меня обидеть, и получить свою долю вины. При отсутствии обиды в другом человеке он определяет это или как свою неудачу, или как потерю свой значимости.
       Нужно быть естественным. Вам обидно – обижайтесь. Вам стыдно – стыдитесь. Не следует скрывать свои переживания. Еще римские философы наставляли своих учеников, чтобы они не демонстрировали перед людьми своих достижений в мудрости самоконтроля и не делали это средством возвышения над толпой. «Самой философией нельзя похваляться, – писал Сенека. – Пусть она избавит от пороков тебя, а не обличает чужие пороки. Можно быть мудрым и не выставляясь напоказ, не вызывать неприязни».
       Если вы размыслили обиду, разложив ее на элементы (ожидания, принятие другого, отстранение), и тем ослабили ее, то тогда, проигрывая реально обиду, демонстрируя ее обидчику, вы попутно достигаете блага, а именно, угашаете обиду; ваш минус становится плюсом; такое повторение обиды не закрепляет ее, вырабатывая черту обидчивости, а наоборот, становится угашением обиды, которая постепенно изживает твою черту личностной обидчивости. Важно также понять, что в этих имитациях освобождается та психическая энергия, которая была связана в обиде с начала эмоционального цикла. Итак, ваше поведение парадоксально. Ведя себя естественно, вы, вместо усиления обиды, ее угашаете. Этим вы работаете на благо в будущем.
       Вас будет невозможно обидеть, если вам удалось проиграть в уме основные и возможные обиды, которые вам могут нанести. Этим вы очищаете от обид ваше будущее и приобретаете эмоциональную закалку. Попутно вы поддерживаете ваши отношения: обидчик должен быть удовлетворен и для своей же пользы в нужной степени страдать от чувства вины.
       Имитация, проигрывание эмоций и чувств используется почти во всех видах психотерапии. Мы же предлагаем вам это делать не только в специальных условиях, когда проходит сеанс, а в любое время, в уме или в реальной ситуации.

       Источником обиды является упорство, с каким я отказываюсь признать свободу и индивидуальность другого человека, если они мне не угодны. Нетерпимость, жесткость – свойства инфантильные. Дети упрямы и чаще всего во вред себе. Благо для детей – порок для взрослого. Детское упрямство – самоутверждение, познание других, а упрямство взрослых – впадение в детство, неразумие и глупость, принимаемая глупцами за силу воли.
       Наша нетерпимость – это скрытая жестокость по отношению к другим, отказ принимать их самостоятельными, свободными существами; сохраняя свои жесткие ожидания и отказываясь принимать другого, мы как бы хотим, разорвать другого на части, то есть принять в другом только хорошие (угодные) черты и отбросить плохие (неугодные). За эту нетерпимость мы получаем немедленное возмездие в виде нашей обиды и страдаем заслуженно.
       Если я хочу освободиться от обид на других, мне нужно самому измениться, внутренне смягчиться.

       Вы прочитали информационную часть по саногенному размышлению обиды. Такое ознакомление создает у вас только ориентировку и общее понимание о саногенном мышлении. Однако мышление осуществляется не на основе понимания и общего представления, а путем реализации навыков и привычек к осуществлению определенных умственных действий. Овладение саногенным мышлением предполагает отработку и создание навыков и привычек нового мышления. Ведь прочитав руководство по внутренним болезням, вы не сможете стать врачом. Точно так же, изучив руководство по бегу или танцам, вы не сможете стать бегуном или танцором. Это верно и для умственного поведения. Вам предстоит выработать новые умственные привычки. Для этого нужно пройти весь курс саногенного мышления. Однако вы уже сейчас можете размыслить свои обиды, если не поленитесь применить ключ 1 к собственным ожиданиям, связанным с человеком, на которого вы обижаетесь. Стоит это только раз сделать, как вы немедленно получите облегчение, так как вы осознаете ваши нереалистические ожидания в бессознательном и скорректируете их.